В данном разделе СевПортала представлены электронные версии книг о Севастополе.

Автор: Евгений Чверткин

КОЕ-ЧТО ПРО СЕВАСТОПОЛЬ

Глава 1-я
У КАРТЫ ГОРОДА

Карт, планов и схем Севастополя известно великое множество. Они существуют не только отдельными изданиями, но и представлены в многочисленных путеводителях и исторических исследованиях и изданных, как правило, до 1917 года. В советское время также было издано несколько планов, повторяющих содержание дореволюционных изданий, как, например, карта 1992 года для туристов: двусторонняя цветная карта-схема города, на одной стороне которой помещена карта из путеводителя Москвича, а на другой - план современного Севастополя.

Чисто условно все эти карты можно разделить на три группы. К первой надо отнести карты, освещающие первую оборону и карты морского ведомства - эти вторые служили в свое время подтверждением прав морского ведомства на городские территории. Ну а карты обороны - это карты обороны. На них приводится либо расположение укреплений противоборствующих сторон (бастионы, редуты, люнеты, батареи и пр.), либо схемы отдельных столкновений и штурмов. Карты этой первой группы малоинформативны для наших целей, т.е. для исследователей, занимающихся историей собственно города, а не событий, составляющих его славу как города-героя. На них, как правило, приводится общая слепая планировка кварталов, в которых изредка встречается оцифрованное обозначение: "Последняя квартира Корнилова", "Здание морского ведомства" и под.

Встречаются и курьезы. Так, карта, изданная в 1904 г., повторяет названия улиц, существовавшие только в 1880 г. Или: одна из улиц на карте 1856 года была обозначена как Католическая. Это был проект и хотя наименование осталось только на бумаге (речь идет о Константиновской, ныне ул. Алексакиса), тем не менее в одном из современных справочников по истории города она так и названа - Католическая. А доказательством того, что проекты часто не осуществлялись, служит то обстоятельство, что улица Чесменская (ныне Советская) на топографических кроках 1840-гг обозначена как Большая Офицерская (правда, карандашем), а будущая Адмиральская -Еврейской.

Ко второй группе стоит отнести цивильные планы из путеводителей разного класса и времени выпуска. Они, в основном, повторяют структуру карт первой группы и не страдают излишней деталировкой. Иногда даже возникает недоуменный вопрос: чем руководствовался издатель, выделяя те или иные места на плане? И здесь не обошлось без курьезов. Так, например, на планах, помещенных Григорием Москвичем в его "Иллюстрированных путеводителях по Крыму"и таких же путеводителях по Севастополю (а издавались они с 1889 по 1925 г.) гимназия Ахновской постоянно показывалась в доме Ветцеля по Екатерининской 8 еще долгое время после того, как она была переведена в другое здание. То же самое можно сказать и про консульства в доме Грипари и про хутор Руктешеля и т.д. Встречаются и досадные пропуски - например, иногда отсутствует название "Корниловская площадь". Правда, это можно объяснить не злым умыслом, а скорее отсутствием свободного места на плане.

Наиболее интересна для историка-краеведа третья группа карт. Собственно, это одна карта, но она стоит всех других. Ее копия приведена Г.Москвичем в "Путеводителе по Севастополю"за 1909 год. История создания этой уникальной карты видится мне примерно так. В 1880гг прошлого века на небосклоне общественной жизни Севастополя не последнее место занимал г.Бакановский Франц Антонович. В начале 1885 года он проживал на Малой Морской в доме полковника Лашевича, постоянно выставлял свою богатую коллекцию картин на благотворительных выставках, а благотворительных мероприятий в Севастополе, как и по всей России, проводилось великое множество. С 1887 года перебрался на Нахимовский проспект в дом Еранцева. Активнейший деятель Севастопольского артистического кружка: он и член ревизионной комиссии, и член распорядительного комитета, и завхоз кружка и еще суфлер. Кроме того он становится в 1892-гг секретарем вновь образованного общества велосипедистов. И это еще не все. У него есть и служба: как член горуправы он заведует легковой и ломовой биржами, т.е. выполняет роль начальника ГорГАИ. Сами биржи располагались в двух местах: первая -на Екатерининской площади, там, где и теперь паркуются такси, и у вокзала. Ничто не меняется, кроме начальства.

Следить надо было за многим: и чтобы извозчики имели номера, фонари в темное время суток, чисто одеты, не превышали таксы (а таксы печатались во всех путеводителях и все время превышались), не хамили седокам. И чтобы возвращали забытое рассеянными пассажирами. А забывали многое. Кортики, шляпные картонки, ковры, галоши, подзорные трубы. А кто-то забыл револьвер-бульдог. И вернули!

13 ноября 1888 года в "Крымском вестнике"появилось объявление: господин Бакановский продает планы г.Севастополя за 1888 год для господ агентов страховых обществ. Надо сказать, что к этому моменту, да и в дальнейшем тоже, в Севастополе действовало не менее десятка страховых обществ. Их названия звучат как музыка: "Балтийское страховое от огня общество в Риге", "Общество взаимного страхования имуществ", "Страховое общество "Волга""и даже "Страховое общество "Нью-Йорк"". И все агенты должны были как-то ориентироваться в обстановке - что уже застраховали, а что пропустили.Карта Бакановского решала все проблемы. Старый план города был разбит по фактическим дворовладениям, в том числе учитывались и так называемые "пустопорожние места". Название это официальное, так как Севастополь к этому времени был застроен дай бог процентов на 10. Сложностей с изданием карты не было, так как план не был секретным, требовалось только разрешение цензора и деньги. Роль цензора выполнял начальник канцелярии градоначальника и, надо сказать, выполнял ее хорошо. Как-нибудь в другом месте я расскажу об этом.

Таким образом, Бакановскому пришлось только взять план города, составленный картографическим отделом морского ведомства и прогуляться по городу, хотя не исключено, что все сведения он просто получил в горуправе.

Удивительно в этой карте следующее. В 80-х годах 19 века весь город практически лежал в развалинах. Среди этого моря развалин возвышались либо отдельные постройки вроде дома Карповой на Соборной или дома Макухиной на Петропавловской, либо участки компактной застройки. Например, четная сторона Нахимовского проспекта от дома Селитрари и до Базарной площади. В основном это были нижние, ближние к морю части Екатерининской, Большой Морской и Нахимовского проспекта, Артиллерийская слободка в районе рынка и набережная Артиллерийской бухты, т.е. будущая Корниловская набережная (правда, далеко не полностью). А планировка по участкам сохранилась практически без изменений до 1941 года, номер дома можно определить с погрешностью всего в один номер!

Это обстоятельство чрезвычайно занимательно. Дело в том, что горуправа решила приступить к нумерации улиц только 25 ноября 1888 г., работа эта началась лишь спустя четыре года - 19 ноября 1892г. И так как застройка верхних концов улиц происходила позднее, то со временем менялись только номера, но не планировка улиц. Ну, например, дом Сидорова, до сих пор сохранившийся на улице Мичурина (то бишь Никольской) и выходивший на Екатерининскую, в 1927 году поменял номер по ней с 27 на 29. И таких примеров множество. В дальнейшем карта Бакановского только несколько усовершенствовалась, появлялись уточняющие надписи, но суть ее уже не менялась.

Как-то мне повезло. Для работы в закромах библиотеки АН СССР пришлось обратиться за помощью к заместителю директора Ксении Владимировне Лютовой, о которой речь впереди. А она оказалась не только приятной собеседницей, но и внучкой бухгалтера Севастопольской горуправы Ивана Осиповича Цветова. И сделала она мне царский подарок: толстенную папку с подлинными фотографиями Севастополя, снятыми на рубеже века художником-фотографом Михаилом Николаевичем Протопоповым. Эту фамилию надо запомнить, мы с ней встретимся не один раз. Семьи Цветовых и Протопоповых дружили и эта папка попала к Володе Цветову, сыну бухгалтера, от Мстислава Протопопова, сына художника. В папке было около 300 фотографий и каждый вечер я вынимал две-три сверху, мыл их детским мылом, сушил и распределял по альбомам, предварительно занеся в картотеку оригиналов. Месяца через два я заметил, что почти в самом низу папки торчит белый краешек. Решив, что это перевернутая фотография, я не торопясь добрался до нее и онемел. Карта была сильно порушена в центре и на сгибах. Водяной знак не дал засомневаться -подлинник.

Я немедля отправился к Татьяне Борисовне Лебедевой, заведующей реставрационным отделом ГПБ, встал на колени и через пару недель получил прекрасную карту и приказ держать ее под стеклом - иначе бумага разрушится. С тех пор так и держу - под стеклом.

Но на этом везение не кончилось. Судьба благоволила и однажды в ЦГАЛ обнаруживаю несколько ватманов, скрипучих от старости, огромных и безжалостно сложенных в 8 или в 16 раз. Боязно смотреть, не то что разворачивать. А на них, с пометой 1910г, оцифровка всех угловых домов, за исключением разве что Садовой улицы. Пришлось бежать домой, делать небрежно вручную копии всех улиц и потом, уже в архиве, каждую нумеровать. Результат этих потуг я смог получить уже в Хайфе.

Тут я хочу похвастаться, т.к. люблю это дело. Года три я занимался компьютерной картографией. И вот в течение полутора месяцев я оставался вечерами и рисовал карту Бакановского, не всю, конечно, а только центр и Артиллерийскую слободку. Сначала сделал все, что было у него, а потом уже добавил все, что я знаю: установленные фамилии владельцев домов и номера домов. Конечно, осталось много вопросов, но на этой заготовке хоть можно было работать.

А теперь хочу пригласить любознательного читателя прогуляться вместе со мной и с картой по любимому городу. Так как бродить мы собираемся, в основном, до 1920 года, то, как мне кажется, пришло время познакомиться со старыми, новыми и новейшими названиями улиц. Одновременно это позволит оценить ужасающе дремучее невежество и бескультурье, полное отсутствие патриотизма тех "отцов города", которые так безнравственно старались выкорчевать память о действительно великих страницах истории города - уничтожить его топонимику.

Это явление не что иное как болезнь и носит название "центропупкизм". Признаком служит стремление любой ценой увеличить, прибавить еще что-то к славе города, не понимая, что Севастополь - это город, которому ничто не в состоянии ни прибавить ее, ни убавить. Может только оскорбить, будь то новое здание горисполкома на улице Ленина или ликвидация улицы Адмиральской.

Существует довольно полная таблица наименований и переименований, составленная Леа Исааковной Фуки, "красной караимкой", о которой я обязательно еще напишу. Хотя, почему бы и не сейчас? А дело было так. Примерно в 1975 году, когда я был еще недостаточно хорошо известен дирекции музея обороны у Панорамы, мне разрешили порыться в картотеке фондов и кое-что просмотреть. Среди прочего там оказалась тоненькая тетрадочка, в которой было немножко информации о некоторых улицах и домах. Писал явно старожил и с отличной памятью. В описи значилась еще одна тетрадь с большим числом страниц, но она оказалась "на реставрации". Автором памятных записок, а именно так можно назвать этот труд, была Л.Фуки.

Единственное, что мне удалось узнать про нее, было место проживания - Евпатория. И вот летом следующего года, после увлекательнейших зимних поисков в Ленинграде, я въезжаю в узкий евпаторийский дворик и обнаруживаю на скамеечке очень больную и очень жизнерадостную старушку. Мы общались всего-то часа два, в течение которых она убедилась, что я кое-что знаю из того, что знать как-будто бы не должен, хотя бы по возрасту. После этого началась наша оживленная переписка, длившаяся лет пять-шесть вплоть до ее смерти.

Я не могу подобрать слово, чтобы хоть как-то обозначить память Леа Исааковны: уникальная что ли. Улицы, дома, люди, что, где, когда и с кем происходило. Один из фрагментов: барон Врангель очень любил ходить (или маршировать?) по центральному кольцу в белой бурке и в сопровождении оркестра. Несмотря на запреты родителей ребятня прочно занимала тротуары и в толчее наслаждалась бесплатным концертом. И вот шестилетнюю Леа кто-то выпихнул прямо под ноги бравому барону. Оказалось совсем не страшно: Врангель поднял перепуганную девчонку и осторожно поставил на место, потеснив "хулиганов".

Однажды я не удержался и написал, что в 1916 году ее отец-торговец был арестован за "превышение таксы"и что написал об этом в журнале "Жупел"как-будто бы Аркадий Аверченко. Леа Исааковна очень подробно описала мне всю несправедливость этого происшествия, а под конец не удержалась и прошлась по Аркадию: "А знаете, как называли его в Севастополе? "Карантинский босяк". Так я узнал, что Аверченко, вероятно, квартировал в окрестностях Карантинной бухты, т.к. Карантинной улицы в то время уже не было.

Очень толстая пачка писем этой великой любительницы истории родного города ждет своего часа: может быть и издам когда-нибудь маленькой книжечкой. Пока же вся переписка, конечно же информативная ее часть, сосредоточена в томе "Из переписки"моего "Севастопольского архива".

Однако, возвращаемся к названиям улиц и основное внимание мы будем уделять центру города.

В течение двадцати лет после первой обороны Севастополь, по свидетельству М.Ю.Арнольда, строителя Владимирского собора в Херсонесе, находился в состоянии, близком к пустыне. Среди необозримых развалин редкими островками возвышались отдельные обитаемые постройки. Крайняя бедность, почти полное отсутствие зелени и, главное, полное отсутствие стимулов к возрождению города - самое популярное слово в многочисленных путевых очерках о Севастополе было "печаль".

Однако в 1875 г., после Высочайшего повеления, согласно которому севастопольский порт и рейд предоставлялись для торговых надобностей, началось оживление города. Первым делом необходимо было достроить лозово-севастопольскую железнодорожную ветку и обзавестись собственной таможней. Для проведения этих работ в Севастополь был переведен из столицы известный гидростроитель инженер-подполковник Федор Николаевич Еранцев. Закончив строительство ветки и построив станцию довольно значительных размеров, выведенную по обыкновенному шаблону южных станций (пойдите на вокзал и убедитесь), он спроектировал и взял подряд на строительство первоклассной четырехэтажной таможни. Это здание, украсившее набережную Южной бухты, было закончено в 1877г.

С 1884 г. Федор Николаевич на долгое время становится городским головой и инициатором планомерной и со вкусом застройки города. Главным его детищем стал Приморский бульвар, одно время даже называвшийся "Еранцевским садом". Кстати, один из домов Еранцева, а именно ныне номер 44 по Большой Морской, сохранился с незначительными переделками до наших дней и расположен почти напротив медицинской библиотеки.

В 1884 г. в Севастополе сложился очень интересный тандем строителей-единомышленников: к Ф.Н.Еранцеву присоединился городской архитектор Борис Александрович Рожнов. В 28-ми летнем архитекторе Еранцев нашел честолюбивого соумышленника, автора проекта музея обороны, строителя Херсонесского моста, женской гимназии и, очень вероятно, автора застройки Нахимовского проспекта, той его части, что начиналась от будущей Корниловской площади, т.е. номеров 4 - 20. По существу, все здания постройки до 1893 г. должны были быть либо спроектированы им, либо корректированы как городским архитектором.

Севастополь рос непрерывно, динамику роста описать не могу, поэтому я предлагаю план прогулки, ориентируясь на уже застроенный город. От Екатерининской площади идем по Нахимовскому проспекту до Базарной площади с часовней, поворачиваем на Большую Морскую и доходим до конца, до трактира Крюкова. Затем быстро возвращаемся на Екатерининскую площадь и идем по Екатерининской улице до Новосильцевской площади. По пути будем отвлекаться и заглядывать в переулки, в близлежащие улицы. Если встретится интересный человек, поговорим и о нем. Потом заглянем на гору, там тоже много интересного, а закончим Артиллерийской слободкой. И все это удовольствие мы будем получать, имея перед глазами мою карту.

Хочу сразу предупредить: я не волшебник, я только учусь и знаю очень мало, но все, что знаю - расскажу.

Екатерининская площадь

Знакомство с Севастополем лучше всего начинать именно с этого места. Казалось бы, примечательного не так уж и много: сфотографировались у коллонады Графской, у памятника Нахимову, посмотрели на мемориал, возле которого юные севастопольцы как-бы впитывают патриотизм при помощи списанных или деревянных автоматов, и дальше, толпой, по местам боевой славы. Впереди всего два дня, а то и один, и надо успеть обозреть бесчисленные памятники действительным и мнимым героям и, главное, все двести камней, поставленных в честь 200 - летия основания города. Это очень тяжело, поэтому не будем торопиться. Медленно-медленно обойдем площадь и припомним все, что было до нас и что грешно забывать.

Первоначально Городской холм или "гора беззакония" имел довольно крутые и длинные склоны к берегам Южной бухты и внутреннего рейда. Пожалуй, только три-четыре участка в будущем красавце-городе были сравнительно пологи: болото и пересыпь на месте нынешнего вокзала, вокзальной площади и района причалов в глубине Южной бухты; будущая Базарная, а ныне Революции площадь; участок, где теперь находится площадь Нахимова, в прошлом Екатерининская, и Новосильцевская площадь или теперь площадь Ушакова.

Еще только предстояло вырубить в скале будущие центральные улицы - Екатерининскую и Большую Морскую, после чего внутренние дворы домов, примыкавшие к горе, укреплялись подпорными стенками. Во многих местах эти стенки сохранились и поныне.

Я не упоминаю пока-что Нахимовский проспект, потому что его вначале не было. Была Большая Морская, тянувшаяся от Екатерининской площади и до Новосильцевской, и разделена на две была только в самом конце прошлого века. А произошло это так. Горуправа решила несколько упорядочить подвластную ей территорию, т.е., попросту говоря, замостить хотя бы самые оживленные улицы, дать им названия или переименовать одноименные и наконец-то присвоить домам номера. В том числе было решено назвать Театральную площадь площадью Нахимова, так как театр, стоявший там, все-равно был разрушен во время первой обороны, а память о нем хранила Театральная улица, ныне ул. Петра Петровича Шмидта. Однако генерал-адмирал В.К.Константин Николаевич порекомендовал назвать ее именем адмирала Ф.М.Новосильского, оборонявшего 4-й бастион, а имя Нахимова придать участку Большой Морской между домами Еранцева (49) и Кухтина (52) с одной стороны и Екатерининской площадью - с другой. Случилось это 29 января 1886 г.

Начало г.Севастополю было положено 3 июня 1783 г. и сделал это контр-адмирал Фома Фомич Мекензи (Томас Маккензи - с ударением на "а"). Англичанин по происхождению, он в 1765 году поступил на службу во флот Его Имп. Величества в звании мичмана. Служил на Балтике. В 1783г уже в звании контр-адмирала, переведен на Черноморский флот, принял эскадру из девяти фрегатов и нескольких мелких судов и начал первую зимовку в почти необитаемой Ахт-Ярской бухте. Расчистка берегов от леса, постройка простенькой деревянной пристани, адмиралтейства, магазинов, госпиталя, церкви, казарм и жилых домов для офицеров, каменоломни и печи для выжигания извести - вот далеко неполный перечень, сделанного им.

Как начальник эскадры держал флаг на фрегате "Крым"и был в сущности первым Главным командиром Севастопольского порта. Недалеко от берега для него был построен дом, получивший впоследствии название "Екатерининскго дворца", так как в нем останавливалась императрица Екатерина, любовавшаяся перед этим потемкинскими деревнями. Правда, главным для нее было все-таки знакомство со вновь присоединенной к российской короне жемчужиной и к хитростям Потемкина она относилась снисходительно: старался ведь для державы. Дом располагался примерно между памятником Нахимову и гостиницей "Кист", все-таки несколько ближе к памятнику. Против дома была начата постройкой пристань, законченная графом Войновичем и получившая от этого название "Графской". Скончался Фома Фомич через три года после начала создания гавани и порта - в 1786 г.

Преемник Ф.Ф.Маккензи граф Войнович Марк Иванович (1750 -1807) родился в Черногории и в 1770 г. поступил на службу в русский флот. Участник русско-турецких войн, командовал фрегатом "Слава"и затем отрядом кораблей (1768). В 1783 г. был произведен в капитаны 1-го ранга, командовал первым линейным кораблем и с 1785г - севастопольской эскадрой. В войне 1787-1791 гг. стоял во главе Черноморского флота. Может быть сказался возраст или другие причины были, но обвинен был в "пассивных действиях"и заменен контр-адмиралом Федором Федоровичем Ушаковым. До выхода в отставку в 1805 г. был директором Черноморского штурманского училища.

До сих пор устно передается легенда о происхождении названия пристани: выходил вечерком граф Войнович из дома командующего ("Екатерининского дворца") на пристань, вестовой ставил ему походное складное кресло и такой же столик с нехитрой закуской и любовался командующий прелестной панорамой - Павловским мысом (который в то время еще не мог быть Павловским, а стал таковым только при Ф.Ф.Ушакове), строящимся справа от него Адмиралтейством и провиантскими магазинами, батареей на земляной насыпи слева - прообразом будущей Николаевской и пришвартованными кое-где прямо к береговым скалам кораблям эскадры. Потому и прозвали пристань Графской, такой она и осталась до сих пор. А автору постройки пришлось довольствоваться только Мекензиевыми горами.

Военный порт начал обустраиваться сразу в нескольких точках: "Павловский" мысок, нынешняя Корабельная бухта, нынешние Минная и Телефонная пристани, а также место, где впоследствии расположилась пристань РОПиТ (ныне - пассажирский порт). Но сам город начинался с Екатерининской площади, это был своеобразный плацдарм, опираясь на который можно было осваивать близлежащие кручи. Интересно, что первым и недолгим названием площади было все-таки "Графская".

Екатерининский дворец

Во время посещения Императрицей Екатериной Крыма и Севастополя в 1787 г. она останавливалась в доме Маккензи. Конечно же это был не дворец: одноэтажный, прямоугольный в плане дом; при доме - одноэтажный флигель и два сарая. В дальнейшем во "дворце"долгое время помещались службы морского ведомства, чуть ли не 50 лет его занимала контора порта. Правее дворца, в сторону Николаевской батареи, стоял казенный дом в пять окон по фасаду - квартира начальника гарнизонной артиллерии, а еще дальше тянулся ряд длинных флигелей - казармы нижних чинов гарнизонной артиллерии. Тут же располагались и хозяйственные постройки, склады дров, свинарники и пр. При разрушении Николаевской батареи и батарейных строений после первой обороны "дворец"чудом сохранился и французы даже (по некоторым свидетельствам) устроили в нем увеселительное заведение. После оставления города неприятелем дом опять перешел по принадлежности в морское ведомство. Он явно не украшал площадь, которая на рубеже века стала вместе с Примбулем визитной карточкой города и в августе 1890 г. его решено было снести, чтобы освободить место для памятника адмиралу П.С. Нахимову. Однако дом простоял еще долгое время и был продан на слом только в 1912 г. Недорого. За 600 руб.

В начале прошлого века площадь постарались несколько благоустроить. И до этого она не была асфальтирована, но теперь хотя бы были засыпаны самые глубокие выебоины. Одновременно на берегу возвели каменный форт в виде "глаголя"и занимавший место стадиона "Динамо" и Приморского бульвара примерно до памятника затопленным кораблям.

Морское собрание

Гору под Мичманским бульваром срыли и на этом месте построили Дом капитанов и флагманов. Строительство началось в 1843 г. и закончилось в 1847-м. В этом же доме - с Высочайшего разрешения - помещалось и Благородное собрание. Это первое Морское собрание также было разрушено в 1856 г. при оставлении города, стояли только стены. По некоторым сведениям в 1857 г. среди развалин Собрания содержатель Останков устроил офицерскую гостиницу. За решеткой возле гостиницы был и один из немногих в Севастополе тенистых садиков.

Восстановление Морского собрания (на том же фундаменте) началось в 1886 г., на что было ассигновано 200 тыс.рублей. Строил его коммерции советник С.Л. Кундышев-Володин под наблюдением генерал-майора инженера-строителя порта Алексея Николаевича Чиколева, занимавшего эту должность в 1885 г. Еще будучи полковником, он строил храм Св. Владимира (Адмиральский) и сухие доки и помогал ему в этом тот же подрядчик Володин.

Интересны некоторые подробности из истории строительства Морского собрания. Адмирал Лазарев просил императора о постройке здания Собрания еще в 1842 г. Так как средств, как обычно, не было, то он предложил использовать на украшения и постройку призы за турецкую войну 1828-гг и не выданные за неявкою получателей или их наследников. Разрешение было получено и только поэтому и осуществился проект академика архитектуры Бюлова. 20 июля 1886 г. работы по возведению нового Собрания были освящены и 18 ноября 1887 года Морское собрание торжественно открыли. Как обычно, в присутствии Главного командира флота и портов, старших и младших флагманов, командиров кораблей, штатских высших чинов, архимандритов, настоятелей, с торжественной литургией, парадом флотских экипажей , "...Боже, Царя храни"и при большом стечении праздной публики.

А незадолго до этого дня произошло другое событие - на "кладбище кораблей", у Тарханкута, произошло крушение царской яхты "Ливадия", после чего ее решено было переделать в учебное судно "Опыт". Вот и передали всю мебель с яхты для обстановки Морского собрания, в результате чего Севастополь стал обладателем самого приятного Собрания в стране. "Просторный вестибюль предшествовал танцевальной зале размером 20 на 36 аршин. Вокруг залы шло небольшое возвышение, на котором стояла мебель из приемного зала "Ливадии". Правая боковая дверь вела из залы в гостинные и уборные с меблировкой из кают государыни императрицы. Левая дверь сообщала залу с обширной столовой в два света, к которой примыкал буфет. В вестибюле, с левой стороны, начиналась мраморная лестница на второй этаж, где анфиладой располагались карточная, гостинная для бесед (говорильня), кабинет для чтения, бильярдная и пр. Здесь всюду стояла мебель из кают государя". В основном вся эта обстановка сохранялась до 1921 года.

Против Морского собрания, в центре площади, был разбит маленький скверик с фонтаном, первым и единственным в городе в 90-х годах.

Морское собрание было центром культурной жизни флота. Концерты заезжих знаменитостей, семейно-танцевальные вечера, лекции офицеров флота на темы своих исследований. При Собрании была очень богатая библиотека, прекрасный ресторан. Во главе Собрания стоял Совет старшин (в основном из флагманов и командиров кораблей), из числа которых назначался казначей. А в списке старшин встречаются много говорящие знатокам фамилии -Тыртов, Вальронд, Бартенев.

После революции здесь некоторое время располагался клуб военморов им. лейтенанта Шмидта с рестораном Моркоопа, а затем, до 1941г, Дом культуры флота или, как его любовно называли, Декаф.

Графская пристань

Как Вы наверное помните, первоначально Графская пристань была обычным деревянным причалом, большим, хорошо оборудованным, но все-таки причалом. Пришло время ее обновления, чтобы мы с Вами могли любоваться одним из прелестнейших городских уголков, а туристы - давать нелегкий заработок многочисленным фотомастерам.

Проектировал и строил новую пристань инженер-капитан Уптон: чертежи коллонады и террасы с домиками для дежурного офицера и вахтенных были выполнены им в 1837 г., в 1845г он же возвел белокаменную коллонаду дорического ордера с широкой гранитной лестницей. Еще до начала строительства, в 1843 г., адмирал Лазарев выписал из Генуи двух мраморных львов работы скульптора Пелличио, которые и украсили новую лестницу. Кстати, некоторое время эти львы украшали собой южный вход на Мичманский бульвар со стороны Чесменской улицы.

Я не знаю как объяснить дату, выбитую на фронтоне коллонады Графской. Может быть это дата освящения пристани, мне же кажется, что там должно было бы стоять.

Инженер-капитан Уптон оставил по себе заметный след в истории города: возможно, что это именно о нем упоминает А.Демидов в своем "Путешествии"-англичанин Гюптон, инженер, строил казармы, доки, водоводы из Черной речки. Если это так, аявэтом не сомневаюсь, то Уптоны сохранили верность новой родине. Потомок первого Уптона, Дмитрий Самойлович Уптон, инженер-подполковник, в конце прошлого века был строителем третьего района севастопольского порта, его семье принадлежал дом на Старом спуске, в районе нынешнего кинотеатра "Украина". И, кстати, он же в 1842 г. выбирал место для Морского собрания.

После визита Екатерины в Севастополь пристань стала зваться Екатерининскою, но это название не прижилось: во всяком случае в первую оборону она снова была Графской.

К 1864 году относится реконструкция всей территории пристани. Автор генплана инженер-подполковник Адлерберг. И только теперь она приняла вид, знакомый нам по открыткам.

После революции Графская взвалила на свои крепкие плечи еще одну обязанность: вместе с присвоением нового названия - "пристань Интернационала", здесь разместился еще и антивенерический врачебно-наблюдательный пункт. Вероятно, устроители посчитали, что так военморам, возвращающимся из увольнения, будет удобнее, а вновь нарождающемуся Черноморскому флоту - здоровее.

Отель Кист

Любой город, а особенно город-порт, а особенно такой, как Севастополь, должен развиваться по определенному плану - лицо города определяется и его назначением и рельефом местности и фантазией устроителей. Все эти факторы были в наличии и после долгих отсрочек, споров и согласований на высочайшем уровне, споров между городом и Морским ведомством, когда каждая из сторон стремилась урвать побольше территорий для своих нужд, такой план наконец-то был Высочайше утвержден 24 сентября 1865 г. Были определены расположение основных площадей, узаконены расположение и размеры улиц и кварталов - для улиц была принята ширина 10 саженей (21,3 м), а для кварталов с двусторонней застройкой длина не должна была превышать 20 саженей. Впрочем, эти размеры выдерживались не всегда и не везде, слишком сложен был рельеф большей части города.

Борьба города и флота носила упорный и затяжной характер и пока она шла, в городе возникали "незаконные"постройки. Недаром центральный холм (не весь, а только та его часть, где в дальнейшем появились Синопская улица и самое начало Чесменской, Петропавловской и Адмиральской улиц) так и назывался -"гора беззакония". И таких мест было предостаточно.

В соответствии с планом вся территория бывшей Николаевской батареи отводилась под разведение "Исторического"бульвара. Кстати, под бульваром дословно подразумевается широкая улица, обсаженная деревьями и проложенная на месте прежних крепостных валов. На плане города новый бульвар должен был занимать место от нынешнего стадиона "Водник"(когда-то "Динамо") и до линии, проведенной от главного входа на Мичманский бульвар по направлению к теперешнему гроту на Примбуле и, естественно, безо всяких жилых и прочих построек.

Но так как план очень долго не утверждался Государями, то к моменту утверждения в городе появилась незапланированная постройка, не обратить внимания на которую было нельзя - отель "Кист", примечательное здание гостиницы на Екатерининской площади с весьма непривлекательными службами со стороны моря, т.е. во дворе. Там располагались дровяные и угольные сараи, летняя кухня, и все это граничило с очень грязным и труднопроходимым пустырем и, вдобавок, довольно опасным в ночное время. "Чистая"публика там не гуляла и не купалась.

Будем придерживаться официальной хронологии. Буквально накануне Высочайшего тверждения плана города (окончательного), во всяком случае, до ноября 1864 г. колонист Кист возвел рядом с пристанью каменный дом со службами на месте, предназначенном под разведение бульвара и превратил его в очень миленькую одноэтажную гостиницу на одиннадцать номеров с прекрасным рестораном и видом на Южную и Северную бухты - отель "Кист".

Кист - фамилия для истории Севастополя важная. Основоположником династии Кист в Севастополе, я думаю, следует считать Осипа Киста, немца по происхождению, ресторатора, мастера колбасных и сосисочных дел и известного в Севастополе по крайней мере с 1831 года. И еще он приготовлял блюдо под названием соль-сисоль. Мечтаю попробовать.

Впоследствии гостиницей владели его дети Мария и Фердинанд и внуки: старший Фердинанд Фердинандович, скончавшийся в 1893 году, младший Александр Фердинандович и несколько дочерей. О достоинствах здания гостиницы говорит его цена на 1905 год - более 46000 руб. - сумма просто баснословная для нестоличного города.

В 1889 году здание было расширено и надстроено. Теперь в нем стало 85 номеров, гостиница причислена к разряду первоклассных, с теплыми морскими ванными, роскошным буфетом и рестораном с французской и русской кухнями. Со временем владельцы расширили и дворовый флигель - двухэтажную пристройку слева от основного здания, если смотреть со стороны площади. Ныне она очень удачно надстроена и все трехэтажное здание смотрится как одно целое.

Прекрасные виды площади и гостиницы оставили нам на открытках и в фотобуклетах известные севастопольские фотографы-художники Лухтергандт, Райниш, Протопопов, Гезлемез. Изображение гостиницы вместе с памятником затопленным кораблям и Панорамой разошлись по России и играли важную роль в привлечении отдыхающих, а значит, и в пополнении городской казны. Кстати, вероятно автором большинства негативов, с которых сделаны видовые открытки Севастополя, был Михаил Николаевич Протопопов, владелец "Крымской фотографии"(Б.Морская 18), большой любитель истории и автор ряда книг-путеводителей по Севастополю и окрестностям. Я не хочу сейчас отвлекаться, Поэтому рассказ о династии Протопоповых еще впереди.

К 1896 г. растительность у "Кист"развилась и образовалась роскошная тенистая роща, пользоваться которой, правда, было затруднительно. Как жаловалась в горуправу М.О.Кист, по вечерам "для известной цели"в роще собираются и шумят.

Однако мы немножко торопимся. Возведение гостиницы приняло скандальный характер, так как строительство велось слишком уж вопреки генеральному плану. Он хоть и не был утвержден к моменту строительства, но основные принципы застройки города были известны. Но! Здание настолько удачно вписалось в береговую черту, что Е.В.Гос.Имп. "высочайше повелеть соизволил изменить уже утвержденный план и "оставить без последствий"возведение отеля "Кист". А в результате постройки гостиницы появился так называемый малый Приморский бульвар.

После 1917г в здании бывшей гостиницы помещались различные случайные организации. Так, например, в 1918 - агентство управления водным транспортом, в 1925 -Дворец труда и Союз совработников. А в 1930 г. утвердился санатория им.Сталина - спальный корпус и столовый зал.

С 1944 года здесь располагались штаб ЧФ, затем судостроительный техникум. Что сейчас - не знаю, но еще в 1990г, летом, здание ремонтировалось и следили за этим военные моряки.

Скандальная хроника дореволюционных газет звучит как музыка. Как сейчас помню: 6-го июня 1905 г. из комнаты управляющего В.И.Флори, жившего в комнате первого этажа, выходившей на бульвар, были украдены 150 рублей, два револьвера, кинжал и четыре золотые булавки. Может быть именно поэтому он на следующий год ушел с этой должности и стал арендатором гостиницы "Ветцель".

С гостиницей "Кист"связано имя еще одного известного севастопольца - это Мовша Окунев, состоявший при гостинице коммиссионером и открывший первое экипажное сообщение Севастополь - Ялта. Это занятие с возрастом и ростом конкуренции стало несколько тяготить его и он сменил, как теперь говорим, специализацию - стал содержателем гостиницы "Ницца", однако в 1916 г. был выслан из пределов крепости (т.е. Севастополя) "за предоставление номеров для непотребства".

Не все на площади радовало глаз, как то перемешались праздничный вид Киста, Морского собрания, в какой то мере Екатерининского дворца и ропитовский склад угля в самом углу площади, сооруженный еще в 1862 г. и стоявший до 1910 г. А рядом со складом и конторой РОПиТ, располагавшейся в собственном доме рядом с Графской, еще в 1883-м образовался новый, второй ряд каких-то балаганов, откуда по площади распространялась вонь от жаренной рыбы. И ветка проектируемого трамвая должна была пройти между сквером и дворцом.

Кстати, помещение РОПиТ одно время служило пристанищем севастопольскому отделению Крымского Горного клуба, здесь стояли прогулочные линейки, отправлявшиеся с экскурсантами в Георгиевский монастырь и Балаклаву.

Мне лично площадь запомнилась по первой самостоятельной поездке на эмке "Красного Крыма"в 1945-м: два круга, после которых я заметно прибавил в росте.

Памятник Нахимову

И, наконец, последнее. Центр площади все еще оставался без своего центра и поэтому в сквере против Морского собрания предполагалось возвести в 1896 г. часовню в память "в Бозе почившего царя-миротворца". Деньги на это жертвовал некто Гриценко. Мне известны два представителя этой фамилии. Один из них - Григорий Яковлевич, отставной унтер-офицер, купец - жил в собственном доме на углу Соборной и Большой Морской (по Большой Морской, это номер 59). Эпизодически упоминается в газетных объявлениях с 1889 по 1916 гг. Второй же (даже без инициалов) встретился мне лишь в 1906 году в качестве владельца дома по Екатерининской 76. Оба ни в чем примечательном замечены не были и я не знаю, имеют ли они какое-либо отношение к часовне.

Так вот, насчет часовни. С приближением годовщины обороны планы изменились и 18-го ноября 1898 года на площади рядом с Екатерининским дворцом был поставлен памятник П.С.Нахимову. Я думаю, что планы даже и не менялись, так как еще в декабре 1894 г. "Гос.Имп.высочайше утвердить соизволил сооружаемый памятник адмиралу Нахимову поставить внутри сквера, расположенного впереди Морского собрания". Композиция памятника была проста и естественна. Как и положено адмиралу, стоял он лицом к гавани и родному флоту, а за спиной держал город, за который он отдал жизнь.

О памятнике написано много, хочу только напомнить о надписи, существовавшей на пъедестале и о которой мне рассказал Н.М.Быльев, сын М.Н.Протопопова:

"Двенадцать раз луна менялась
Луна всходила в небесах.
И поле смерти расширялось,
И все осада продолжалась
В облитых кровию стенах".

Хорошо помню, еще в первые годы Советской власти на площади Нахимова, напротив гостиницы "Кист", был большой огороженный сквер, где были захоронены погибшие революционеры. Потом их останки перенесли на кладбище Коммунаров.

Как известно, памятник П.С.Нахимову был демонтирован в 30-х годах и на его месте возведен памятник великому Ленину, но уже лицом к городу. На этом "памятная"эпопея не закончилась и после войны на старом месте снова воздвигли П.С.Нахимова, сохранив сомнительную композицию памятника Ленину. И смотрит теперь адмирал в подпорную стенку, где вместо Морского собрания сооружена монументальная доска почета героям второй обороны.

Екатерининская площадь не избежала порочной практики многократных переименований в соответствии с текущим политическим моментом. В 1918г она некоторое время побыла Красной, в 1925 г. стала площадью Интернационала (так же, как и Графская пристань), а в 1930-гг название было уточнено -"Третьего Интернационала".

Приморский бульвар

Надо сказать, что Примбуль очень незаметно переходит в Нахимовский проспект, во всяком случае театр "Ренессанс"находился по Нахимовскому номер 2, но я решил все-таки выделить бульвар в отдельную главу со всем на нем находящимся и находившимся.

Итак, волею случая от предполагаемого Исторического бульвара был отрезан преизряднейший кусок - Малый Приморский бульвар. Существует мнение, что создание Приморского бульвара относится к началу ХIХ века. Действительно, в 1824 году началась разбивка "общественного сада от морского ведомства", но это скорее может относиться к Мичманскому бульвару или к месту гуляний нижнего состава и обывателей в Ушаковой балке. Я так думаю. На месте же теперешнего Примбуля располагались Николаевская батарея и хозяйственные постройки морского ведомства.

Николаевская батарея была взорвана при оставлении города и этот участок долгое время представлял собой труднопроходимые развалины и недаром он назывался одно время "городской клоакой": не только невообразимая грязь и свалки нечистот, но и многочисленные притоны в развалках делали прогулки в этих местах довольно опасными.

По мере возрождения города пришло время подумать и о благоустройстве "лица города"со стороны моря, так как площадь к тому времени уже выглядела достаточно привлекательно.

Создание сегодняшнего Приморского бульвара относится к 80-м годам 19 века и связано с именами Д.М.Ротгольца, Э.И.Тотлебена, Ф.Н.Еранцева и А.Л. Бертье Делагарда. Естественно, что бульвар пришлось создавать, несколько изменив высочайше утвержденный проект от 1865 г. Поэтому городской голова надворный советник Давид Михайлович Ротгольц предпринял попытку прихватить к остаткам старой, запланированной территории еще и участок земли вплоть до границ земли графа Д.Е.Остен-Сакена, т.е. район, прилегающий к будущей Биостанции, а ныне - института биологии Южных морей. Это предложение городской думы было одобрено генерал-губернатором еще в 1879 году, ходатайства перед правительством длились долгих пять лет, но, к сожалению, дело застопорилось. Причина была архисерьезная. Дело в том, что "Исторический бульвар"должен был проходить по линии бастионов, а Николаевская -батарея. И тогда, уже в 1884 году, новый городской голова Федор Николаевич Еранцев представил новые планы и сметы на усмотрение Министерства Внутренних дел и заведующего этим министерством графа Д.А.Толстого. Разрешение было получено в мае этого же года. Справедливости ради надо сказать, что землю под бульвар отвоевал все-таки Э.И.Тотлебен, а Федор Николаевич вложил в него душу, за что огромное им обоим спасибо. А планировал бульвар великий Бертье-Делагард Александр Львович.

Эта не совсем обычная для России фамилия, как и многие подобные, связана с французской революцией и ее последствиями. Основатель династии Иван Александр Генрих Бертье де ла Гард, врач-эмигрант, с 1809 г. служил в севастопольском артдивизионе, в 30-х годах он уже начальник крепостной артиллерии. В 1840 году похоронен в Севастополе. Его внук постоянно находился в центре всех важнейших событий в городе. Инженер, генерал-майор, с 1887 г. - руководитель раскопок в Херсонесе, в 1891 году отказался от лестного предложения -места городского головы, с 1899 года - председатель правления Крымского Горного клуба. Последние годы жизни провел в Ялте, будучи с 1910 года членом Крымского общества естествоиспытателей и любителей природы. Семье Делагардов принадлежал дом на Набережной улице (Тотлебенской), где еще в 1869г отставному контр-адмиралу Льву Александровичу Бертье-Делагард (1816-) был выделен участок земли под номер 160.

Однако, вернемся на будущий бульвар. Предстояло не только разобрать все завалы, но и создать условия для произростания дерев и кустарников на камнях, а, значит, предстоял массовый завоз земли, создание питомников и пр. Правда, эти проблемы облегчались, и сильно, тем, что все участники работ предлагали свои услуги на основе конкуренции, так что управа могла в какой-то мере диктовать и сроки, и качество, и цены.

Федор Николаевич Еранцев, талантливый инженер-гидротехник, стал известен благодаря своим работам в Петербурге на Морском канале и Невском баре. Но корни его, вероятней всего, в Севастополе. Во всяком случае этой семье принадлежали два дома, наверное, еще до того, как Федор Николаевич в начале 80-х годов переехал сюда и прожил всю оставшуюся жизнь. Первый дом - по Нахимовскому номер 49 (частично на его фундаменте стоит угловое здание на площади Революции (бывшей Базарной), известен по крайней мере с 1882г. Второй же уцелел, прилично выглядит - это на Большой Морской 46 (номер старый) и находится точь в точь напротив медицинской библиотеки и впервые упоминается примерно в то же время ,что и первый.

Переехав в Севастополь, Федор Николаевич сразу же активно включился в общественную жизнь города, предложив ряд идей по его благоустройству. После долгих и настоятельных уговоров соглашается занять место городского головы, видя в этом реальную возможность осуществления своих замыслов. Первые булыжные мостовые Соборной, Чесменской, Большой Морской (ныне Нахимовский проспект), знаменитый Херсонесский мост на одноименной улице и многие другие общественные постройки связаны с его именем. Но главная его заслуга, конечно же, Примбуль.

Федор Николаевич начал, для разминки, с небольшого сквера на Малом Приморском бульваре, занимавшем то же место, что и сейчас: левее здания водной станции, между гостиницей "Кист"и берегом Северной бухты. Вероятно, бульварное дело оказалось не столь уж простым, если Мартиниан Никитич Завадский, главный озеленитель города, официально предложил назвать его "Еранцевский сквер". Официально не утвердили, но в городе это название одно время прижилось и употреблялось в приватных разговорах пока не возник "главный"Примбуль. Работы по его возведению продвигались необычайно быстро, мы к таким темпам не привыкли, вернее, отвыкли от них. Еще 7-го июня 1884 г. газета "Крымский Вестник "сообщала читателям:"...разрешено устроить бульвар на месте бывшей Николаевской батареи вместо свалки. Одновременно продаются и три последних участка". Под этими участками подразумевались будущие номер2 (городской театр), номер4 (где будет когда-то кафе Мисинского-Витинского) и номер6 (дом Житкова) по Нахимовскому проспекту.

Начали с расчистки территории и возведения подпорной стенки, которую сразу же украсили якорями. Я не уверен, что якоря сейчас те же самые, но стенка сохранила даже свой профиль. Хорошо сделана, со вкусом. На выровненной площади разбили дорожки, цветники, посадили деревья. И опять же: планировка бульвара сохранилась полностью, если не учитывать естественную временную убыль-прибыль насаждений.

На каменистой почве растения прививались плохо и садовникам М.Завадскому и Р.Л.Эбериусу в дальнейшем приходилось из года в год делать дополнительные посадки. Кстати, Роман Людвигович Эбериус имел садовое устройство близ храма св.Владимира и был садовником при этом храме. 30-го августа того-же года бульвар был официально открыт и в приватных разговорах еще долго назывался "Еранцевым бульваром". Официально же он носил название "Николаевского".

Однако бульвар с одними хилыми в первое время деревьями вовсе и не бульвар. Надо было еще и красиво, со вкусом его оформить: ведь это первое, что виделось со входящих в бухту кораблей. А что надобно в первую очередь? Конечно, ресторан!

Ресторан Примбуля

И вот в мае 1885 г. некий господин Енукьянов предложил городской Думе построить на новом бульваре каменное двухэтажное здание для ресторана и деревянное - для буфета. Судя по представленным планам, обе постройки были "чрезвычайно прелестны". На первом этаже, одной стороной в земле (очень привычная для Севастополя композиция) должны были располагаться кухня и подсобные помещения, а наверху, на уровне бульвара - зала и галлереи. Дума тут же одобрила предложение, немедленно же было приступлено к строительству, но уже в августе, перед самым церемониалом открытия бульвара, Енукьянов с Думой порвал и достраивал все заведение подрядчик Петин. К маю 1886 года "прелестные"ресторан и буфет были закончены, так что новый сезон, надо полагать, начался весело.

Здание буфета и ресторана - не только первые постройки на Примбуле. С ними в историю прочно вошли рестораторы Никуличевы, отец и сын. Сначала Семен Николаевич на долгие годы, начиная с 1886 г., становится арендатором всего ресторанного дела на Примбуле, стал одним из деятельнейших членов Общества спасания на водах - к этому его в конце концов обязывало тесное соседство с яхт-клубом, располагавшегося на первом этаже здания (теперь это летний кинотеатр "Приморский"). Я думаю, что члены клуба после гонок с большим удовольствием шли к своему же "собрату". Разбогатев, он купил дом прямо напротив входа на Примбуль -Нахимовский номер 3, но об этом чуть позже. Да и случилось это только в 1895 году. Еще через несколько лет он становится и владельцем театра "Ренессанс". В канун революции все дела постепенно переходят к Акиму Семеновичу, успешно продолжавшему дело при всех сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой властях. И все равно, в 1918 году вынужден бежать в Евпаторию. Случайное это совпадение или нет, но произошло это вскоре после того, как на театральных билетах появилась надпечатка "нижним чинам". А уже в Евпатории он был застрелен кем-то из революционных матросов, проявивших повышенное внимание к его жене. Но это уже неподтвержденные данные, из воспоминаний очевидца. Как я убеждался неоднократно, к таким свидетельствам надо относиться очень и очень осторожно. Еще будет возможность подробно рассказать об одном таком свидетельстве "очевидца".

Справедливости ради надо сказать, что хозяйкой самого-самого первого и, наверно, примитивного буфета здесь была жена М.Н.Завадского Суссана Ивановна.

Ресторан Никуличева (или ресторан яхтклуба) перевидал великое множество великих посетителей - от В.Дурова, Неждановой и футуристов во главе с Маяковским до Савинкова и Шаляпина. Шаляпин, например, сразу же отправился сюда после исполнения в июле 1917-го на Примбуле "Песни Революции".

Яхт-клуб

Судьба нижнего этажа здания обсуждалась Думой в феврале 1886 года. Как Вы помните, Енукьянов планировал там сделать кухню. Отцам города это показалось излишней роскошью и поначалу они склонялись к мысли устроить там городской клуб - летнее помещение Городского Собрания. Но на него же стал претендовать и созданный буквально накануне принятия решения Яхтклуб - его устав был утвержден лишь в августе 1886-го. Оба претендента были сильны, но яхт-клуб поддерживался и армией, и флотом, и многими гласными-яхтсменами и, самое главное, В.К. Алексеем Александровичем, покровителем яхт-клуба. В результате первый этаж остался за яхт-клубом. С первого же дня помещение начало использоваться для концертов и семейно-дружественных вечеров, благо ресторан был буквально над головой. Уже в сентябре 1886-го в зале яхт-клуба состоялся первый концерт оперных певиц Е.М. и А.М.Яновских и тенора Б.М.Чичирева. Кроме офицеров армии и флота клуб был широко открыт и для цивильных - купцов, чиновников. Во главе клуба стоял вице -командор, которому помогал Совет Старшин. Учредителем и первым вице-командором был помошник командира порта капитан 1-го ранга Александр Орестович Балк, бывший командир поповки "Новгород", которого сменил корабельный инженер старший судостроитель Константин Николаевич Арцеулов. Затем в этой почетной должности побывали контр-адмирал Иван Матвеевич Манто и бывший командир крейсера "Новик" капитан 1-го ранга Михаил Федорович фон-Шульц. Начальником гавани яхт-клуба, а располагалась она у нынешнего "Водника", долгие годы был Александр Иосифович Млинарич, купец, агент РОПиТа и член пожалуй всех обществ и клубов, какие только были в Севастополе.

За все время в клубе было не более 10-15 яхт первого и второго разрядов и несколько байдарок. Гонки яхт и байдарок проходили если не регулярно, то систематически и собирали на Примбуле массу праздной публики. Некоторое время публику очень потешала байдарка "Ням-ням", хотя ни разу не завоевала хотя бы пустякового приза. Яхты были, в основном, личными и только одна или две принадлежали самому клубу. Так, например, известный благотворитель и меценат А.Г.Кузнецов, владелец имения "Форос", подарил клубу прекрасную яхту "Надежда", найдя ее в Одессе. Перегоняя яхту в Севастополь, Млинарич попал в жестокий шторм, намучился, но потерял только пару килограммов собственного веса. Таким образом, к лету 1886 г. этот уголок на много лет приобрел свой законченный вид, от которого осталось нам в наследство немного - нижний этаж, занимаемый летним кинотеатром.

Городской клуб

А как же с городским клубом? До постройки бульвара он довольно долго ютился в доме Ковалевского по Нахимовскому 35. На этом месте ныне расположен "Севастопольстрой", а след разрушенного полутораэтажного дома виден на стене дома Гавалова (картинная галлерея) на одной из послевоенных (1941 г.) фотографий разрушенного города. Места в помещении было очень мало, ни в покер перекинуться, ни городские дела толком из-за духоты не обсудить. И тогда решили построить собственное помещение рядом с яхт-клубом и рестораном. Но так как денег было мало, а замысел был очень красив и отказываться от живописных деталей из-за недостатка денег не хотелось, то решили делать клуб в два этапа. Уже в марте 1887 года газеты сообщают о постройке летнего помещения городского клуба в "мавританском стиле и широкой галлереи", которое должно быть закончено к июню месяцу. Вероятнее всего, это было некое расширение здания собственно ресторана, его наземной части, галлерея же нависала над бухтой.

Это новое летнее помещение никого не устраивало, но приходилось терпеть - бывший городской архитектор Б.Н.Рожнов переехал в Феодосию, а приглашенный на вакантную должность Александр Михайлович Вейзен, архитектор 1-й степени, прибыл и приступил к работе только в феврале 1892-го. Однако начал он с организации школы рисования и черчения и преподавания в художественной школе академика Карнеева. И только в конце 1892 года Управа заказала городскому архитектору проект постройки специального здания летнего Городского Собрания, который он и представил в январе 1893-го. Одновременно с этим им был сделан проект лавок на рынке (знаменитый Мясной корпус), а в 1898 - здания биостанции и в 1908 - кенасы (сейчас в этом доме на Большой Морской прекрасный спортзал).

В феврале 1893-го были объявлены торги на постройку на Примбуле каменного здания для городской библиотеки и летнего помещения Собрания. "С кондициями можно ознакомиться в помещении Управы"(Большая Морская номер 22). Ознакомившись с кондициями, торги выиграл подрядчик (и, естественно, купец) Иван Дмитриевич Сазонов и сразу же приступил к "спешному"строительству.

Тут надо сказать несколько слов о знаменитой примбульской "ракушке". Построенная летом 1886-го, она была вначале расположена рядом с буфетом Никулича, но чуть подале, в сторону, скажем так, рынка. И вот, чтобы она не заслоняла новой постройки, в апреле 1893-го ее передвинули метров на двадцать в сторону пустыря, на котором когда-нибудь будет Корниловская площадь. Это вызвало всеобщее недовольство, так как обнажились бульварные задворки, а смотреть на них было противно. Речь здесь идет о так называемом Корниловском переулке, вернее, том его участке, который выходил на бульвар.К январю 1894-го эпопея с первым этапом строительства закончилась и наверху наконец-то разместились и общественная библиотека и летнее помещение городского собрания. В марте месяце решено было достраивать нижний этаж, деньги ссудил все тот же А.Г.Кузнецов и, наконец, в мае 1894-го года состоялось открытие и освящение этого прелестного и запоминающегося здания.

Грот

При возведении подпорной стенки сразу же соорудили и лестничный спуск, практически не изменившийся до сих пор. При этом заботливо сохранили углубление в скале, напоминавшее грот. Его так и назвали сразу же - грот.Первое упоминание о нем относится к апрелю 1893г - госпожа Ветцель подала в Горуправу заявление об устройстве в гроте на Примбуле продажи молока, кефира и пр. В мае управа все это разрешила и, кроме того, еще и продажу винограда и минеральных вод. В Севастополе к этому времени было несколько "фабрик искусственных минеральных вод" и одна из них принадлежала семейству Ветцель. Павильон, к радости публики всех возрастов, был открыт 1-го июня и с тех пор торговал непрерывно, по крайней мере, до 1919 года.

Пляж

В 1894-м же году, в июле, в самую жару, под буфетом Никуличева, у яхт-клуба, был устроен пляж. Это был своеобразный по нашим понятиям пляж. Не было там купающихся и загорающих, дети бродили рядом с водой под бдительным присмотром нянек и родителей, вода была очень чистой, но "лакеи-вандалы все время метут сор на пляж". М.Н.Протопопов как будто знал об этой книге и предусмотрительно оставил мне фотографию пляжа.

Беседка

Примерно в это же время на скале, торчавшей из моря метрах в двадцати от яхт-клуба (сейчас от нее остался чуть выступающий из воды камень) по проекту Ф.Н.Еранцева строится беседка в "китайском"стиле. Предназначалась она для карточных игр и для этого были установлены два стола. Связь с клубом осуществлялась при помощи фуникулера: для перемещения игроков служило кресло, а их пропитания и закусок - оцинкованный ящик. Один из серьезнейших севастопольских краеведов Владимир Гедеонович Слуцкий свидетельствует, что еще на двадцатом году советской власти здесь располагался буфет с прохладительными напитками.

Биостанция

Чтобы почти закончить рассказ про восточную часть бульвара, надо поговорить о Севастопольской Биологической стации АН, которая после долгих переходов из дома в дом, из квартиры в квартиру в конце концов заняла место рядом с летним помещением Городского собрания.

Немногие знают, что еще в 1869 г. на съезде русских естествоиспытателей было решено создать первую биостанцию и даже место было определено - Севастополь. Открыта она была спустя два года и располагалась первоначально (1884 г.) на Екатерининской улице в доме Горенко. Нельзя сказать, что помещения было с избытком - одна комната и балкон, который в 1913 г. был еще цел. В 1890 г. Обществу естествоиспытателей при Новороссийском университете было отказано в устройстве постоянной биостанции на Приморском бульваре и поэтому даже подумывали о строительстве ее на Павловском мыске. К этому времени СБС уже сменила квартиру и находилась в доме Карпинской на Никольской номер 12 (1884 -1892). Однако на этом ее путешествие не закончилось - в течение года, до октября 1893 г., она помещалась в доме Скаловского на Новом спуске, после чего, в последний уже раз, перешла на набережную Артиллерийской бухты, в дом Каракоза в Банковском переулке.

Повидимому, обстоятельства быстро менялись, сейчас трудно судить о событиях по скудным отрывочным данным, но в апреле 1894 г. Горуправа предложила разместить СБС рядом со двором гостиницы "Кист", совсем недалеко от мысочка с памятной доской о переправе - тогда еще не задумывались, что здесь надо будет поставить бюст Остен-Сакена. И буквально через неделю новое решение, на этот раз окончательное - деловой двор, рядом с летним помещением Городского собрания, "в трех саженях от места Остен-Сакена".

Надо сказать, что Управа и сам Ф.Н.Еранцев очень давно, так сказать, точили зубы на участок графа Остен-Сакена. Этот участок на левом фланге Николаевской батареи был пожалован Дмитрию Ерофеичу еще в 1875 г. Его предполагалось использовать для сооружения теплых морских ванн или для продолжения бульвара. Однако устроители немножко промахнулись в расчетах: участок оказался ближе к возводимой СБС и довольно далеко от строящегося ванного здания на Корниловской площади. Вероятнее всего, речь здесь идет о здании медицинского училища, где когда-то действительно были ванны и подземный тоннель для забора воды из бухты. А границами участка графа были биостанция, Примбуль, двор Люстиха (Нахимовский 4), двор Житкова (Нахимовский 6), городская земля и сохранившаяся часть контрафорса бывшей Николаевской батареи (т.е. Корниловская площадь и место под будущим Институтом Физических методов исследований).

Денег на строительство СБС как всегда не было, пришлось воспользоваться средствами меценатов. Основными спонсорами выступили опять А.Г.Кузнецов и действительный статский советник (т.е. генерал-майор) Бодиско. Пока-что мне не удалось выяснить буквально ничего о нем, но фамилия - декабристская. Бюсты обоих жертвователей долгое время украшали зал библиотеки станции, но ничто не вечно...

Станцию начали возводить весной 1896 г. по проекту архитектора Марфельда, но городской архитектор А.М.Вейзен его несколько изменил, так что я затрудняюсь определить автора. Строить станцию как-будто должны были Александр Григорьевич Кузнецов, владелец Фороса, и кн. Голицин под руководством Ковалевского, а наблюдение за постройкой Академия Наук поручила директору Константиновского реального училища К.О.Милашевичу.

Переселение станции в собственный дом произошло в 1897г. Тогда здание было ниже на один этаж и без боковых крыльев, появившихся много позднее. Окружена СБС в то время была различными хозяйственными постройками: отхожими местами, парниками, прачешной и т.п.

Мне кажется есть смысл рассказать хотя бы коротко о людях, работавших на СБС в те годы. Первой заведующей станцией была С.М. Переяславцева, упоминавшаяся в этой должности с 1886 по 1890 гг. Первые годы обустройства, переездов с квартиры на квартиру плюс к этому некоторые особенности характера этой незаурядной женщины создали напряженную обстановку в отношениях между нею и Новороссийским университетом. До нас дошли отзвуки грандиозного скандала, в результате которого С.М.Переяславцева в январе 1891 г. уходит с заведования. А уже с января 1894 года станцией заведует доктор зоологии А.А.Остроумов, определенный в государственную службу на должность лаборанта СБС. В 1897 г., после ухода А.А.Остроумова в Казанский университет заведование переходит к магистру зоологии Гвидо Шнейдеру, при котором был основан аквариум станции, и, наконец, в 1904 г. заведующим становится на долгие годы зоолог С.А.Зернов.

Интересно, что все научные сотрудники СБС - и директор ординарный академик В.В.Зеленский, и С.А.Зернов, и младший зоолог Л.П.Якубова - жили при станции.

Выше уже упоминался директор КРУ Константин Осипович Милашевич. Впервые эта фамилия встречается в 1883г, причем речь шла о капитане Евгении Осиповиче. Сначала он квартировал в доме Арцибашевой (адрес мне неизвестен), в 1888 г. содержал конюшни на базаре в доме С.Мачука.

Очень хочется рассказать здесь о Степане Михайловиче Мачука, хотя как-будто бы и не место. Виноторговец Степан Михайлович Мачука владел тремя домами и все они были на базаре. Под базаром в то замечательное время понимали обширную территорию от Рыбной улицы до начала Артиллерийской улицы и от нижней части Ремесленной улицы до начала Артиллерийской бухты. Так вот, один из домов С.М.Мачуки находился в Мучном переулке, очень близко от Торговой улицы, и именно здесь содержал свою конюшню капитан Е.О.Милашевич.

До 1894г капитан владел также домом по Чесменской, угол Берсеньевской номер 47/16 (или 45?), который затем перешел к генерал -майору Ю.А.Сосновскому. Примерно в это же время упоминаются еще два его дома - на Рыбной улице и на 3-й Продольной. Этот последний сохранился до сих пор и сегодня его адрес - Азовская 4. Так вот, именно этот дом несколько раз упоминается как владение Константина Осиповича Милашевича, директора КРУ с 1892 г. и, по крайней мере, до 1905 г., хотя квартировал он при КРУ.

Почему же все-таки наблюдение за постройкой СБС было поручено именно ему? Вероятнее всего потому, что он был как-бы лично заинтересован в создании такой станции вблизи от себя, так как давно и успешно занимался исследованием фауны Черного моря: ему принадлежит оригинальное исследование по классификации черноморских моллюск.

Театры Примбуля

Пришел черед рассказа и о театрах Примбуля, которых было два. Но начинать с них было бы несправедливо, не упомянув об их предшественниках.

Первый из них возник еще перед Крымской кампанией и основан был севастопольским первой гильдии купцом и антрепренером Даниилом Жураховским, который его и построил в 1845 г. Театр принадлежал ему и его наследникам вплоть до революции. Будущая Новосильцевская площадь получила свое первое название - Театральная -именно по этой причине. Стоял театр на месте нынешнего сквера у Матросского клуба, а левее, между театром и соседним домом находился узенький проход, заканчивавшийся таким же узким и крутым спуском на Новый спуск. Теперь это очень удобная лестница и спускаясь по ней мало кто подозревает, что идет по бывшему переулку Жураховского.

Правда и это был не самый первый театр. Сначала Жураховский поместил его на Артиллерийской слободке, "за гранью базара", в темной мазанке. И только потом возвел свой красавец с двумя ярусами лож, стоместным залом, галлереею для разночинцев, двумя буфетными, биллиардной и был его бессменным антрепренером. В состав труппы входили купцы и мещане, вольноотпущенники и крепостные, казаки и чиновники. В репертуаре были пьесы нравоучительного содержания по списку, утвержденному министерством внутренних дел отдельно для светской публики и для нижних чинов.

Этот театр был разрушен во время первой обороны, что хорошо видно на фотографии из альбома Харитоненко, и восстанавливался уже как жилой дом. Снимок его есть у одного из севастопольских коллекционеров, но мне не удалось приобрести его. В первое время после того как в развалинах города затеплилась жизнь, город, естественно, был очень беден на развлечения. Так, например, Мусоргский, остановившись на пару дней в Севастополе, отмечал в письме от 10 сентября 1879 г., что единственное место, где можно отдохнуть - это дом Макухиных: "..приятно провели вечер, почти все время музицировали".

Дом Макухиных действительно славился: именно здесь чаще всего останавливались выпускницы Спб консерватории, предлагавшие свои услуги в обучении музыке; именно здесь останавливались француженки, немки и англичанки, желавшие преподать севастопольским детям премудрости чужих языков. Хозяин дома контр-адмирал Николай Павлович Макухин (1835) исполнял длительное время обязанности помошника начальника севастопольского порта, его жена Наталья Егоровна - академик живописи. Их дом находился на Петропавловской номер 10, это выше дома Э.И.Тотлебена и чуть левее, если смотреть со стороны Южной бухты. С трудом, но его можно выделить на общем виде города, несколько таких видов на открытках и фотографиях мне известны.

Не будем, однако, отвлекаться. Уже в 1880 г. появились первые послеоборонные театры. Один из них обосновался, похоже, на Екатерининской 68, там, где на поздних картах значится "казенный винный склад". Во дворе дома находился сад "Эрмитаж", вход в который был с Берсеньевской и с Екатерининской улиц. В 1883 г. в этом саду был и летний городской клуб. Летом 1884 г. в газетах одно за другим появились два объявления: сначала Иван Иванович Смельницкий продавал или отдавал в аренду театральное здание деревянной постройки (не в нем ли был городской клуб?) и сразу же второе - балаган и другие постройки продавались с аукциона. На следующий год стало известно,что "г-н Разумный приступил к отделке летнего театра". Вероятней всего затея не удалась, так как все дальнейшие сообщения касаются только винного и пивного склада на месте бывшего "Эрмитажа". Не удалось разыскать никаких материалов о деятельности этого театра, чего нельзя сказать об адвокате, артисте-любителе Л.Я.Разумном, бессменном председателе севастопольского артистического кружка, распорядителе практически всех благотворительных гуляний, а позднее и антрепренере летнего городского театра на Примбуле.

В 1884 г. появилось сообщение о появлении еще одного театра и вот что сообщил по этому поводу "Театральный листок": "Справа при входе в Севастопольскую бухту красуется нечто вроде скворечника, театр, построенный в нынешнем году антрепренером г.Томским, который в конце августа оставил свой театр на произвол судьбы...". Стоял этот театр "позади новостроящегося дома Берга, пониже Мичманского бульвара", т. е. позади гостиницы "Северная" по Нахимовскому проспекту 7. И все-таки С.И.Томский не окончательно бросил театр - он функционировал до 1887г, после чего был выкуплен Управой на слом.

И только после всех этих неудач Городская Дума взяла театральное дело в свои руки. В марте 1887 г. было принято решение строить театр на малом Примбуле у Графской и открыть его уже в мае месяце. Автором проекта был городской архитектор Борис Александрович Рожнов, предложивший очень изящное здание с радиальным расположением кресел без боковых мест и лож и внешне напоминавший русский терем -его так и звали "теремок". Строители к сроку не управились и театр был открыт только лишь 26-го июля с опозданием почти на два месяца. Вот этим-то театром и заведовал Л.Я.Разумный долгие-долгие годы. Судьба театра печальна: в 1922 г. он, также как и цирк Труцци, был "за ветхостью"разобран на дрова.

Если мы вернемся на главный Примбуль, то недалеко от ресторана обнаружим еще один театр, на примере которого видно как создаются мифы. В 1914 году в одном из путеводителей появилась не очень четко сформулированная фраза: "Кинематограф "Ренессанс". До 1910 года - "скейтинг-ринг". И с тех пор пошла гулять эта фраза из книги в книгу и дожила без изменений до нашего времени. А на самом деле все было совсем не так. Действительно, 10-го апреля 1910 г. "открылся "Скейтинг-Ринк-Спорт". Специальное здание выстроено по всем правилам современной техники. Коньки системы "Матадор". Собственный духовой оркестр п/у капельмейстера Коппе. Три сеанса ежедневно, каждый по три с половиной часа. Катание на колесных коньках для всех!!!". Однако все это не спасло новое предприятие от банкротства. Цена оказалась слишком высокой для основного контингента посетителей - учащихся гимназий, Константиновского реального училища и тем более других учебных заведений. Сначала, уже к декабрю 1910 г., у Скэтинг-Ринка сменились хозяева, а затем: "1.07.1911 место, бывшее под скэтинг-рингом на Приморском бульваре, управа отдала г.Никуличеву для постройки иллюзиона. Постройка нового большого иллюзиона подвигается очень быстро". И тут же: "...в круглом здании иллюзиона никогда не было скэтинг-ринга".

Открыт новый театр, на 1600 мест, был уже в августе 1911 г. В 1918 г. здесь располагался Союз служащих и демонстраторов, а затем снова театр-кинотеатр. Интересное словосочетание существовало в 1920 гг - театр "Ренессанс" им.Луначарского. Сейчас в память об этом театре остались только подземные "ретирадные места", так стыдливо назывались тогда туалеты. Про них тоже можно посплетничать.

"Дело в том, что в этот же период была проведена в Севастополе сливная канализация. Неудобно было рядом с таким зданием оставить деревянные нужники. Поэтому то ли городская управа, то ли владелец кино построили под землей со стеклянной крышей хорошо оборудованный "туалет". Между двумя отделениями маленькая комнатка с двумя окошками-кассами. Очевидно служителям зарплаты не платили. Каждый посетитель оставлял на окошечке мелочь в пользу обслуживающего персонала.

Жил в Севастополе отставной генерал по прозвищу "генерал-кухарка", страшный жлоб, любивший днем гулять на Приморском. Пользуясь туалетом, если ему повезло, кидал в окошко мелкую монету. Служитель поздравлял генерала с "благополучным облегчением". Если же облегчения не было, генерал заявлял: "мелочи нет". Т.к. вечером на Приморском были платные гулянья, после пяти часов генерал гулял на Историческом бульваре". Это все из Л.И.Фуки.

Фасад здания менялся. В 30-е гг пространство между боковыми колоннами было заложено, там сделали окна и таким образом увеличили фойе. Перестроена была и сцена...

Если вернуться несколько назад во времени, то обнаружится еще один всплеск активности по оборудованию бульвара. Это 1904 год, 50-летняя годовщина славной обороны. В этот период были сооружены памятник затопленным кораблям (скульптор Адамсон) и бюст Остен-Сакена на Малом бульваре.

Известнейший в те времена сульптор Амандус Генрих Адамсон, эстонец, жил, учился, работал в Петербурге, был преподавателем скульптурного класса в Рисовальной школе Имп.О-ва поощрения художеств, после революции остался в Эстонии. Его работы находятся в музеях Ленинграда, Москвы, Казани, Эстонии...Памятники стоят в Таллине, Севастополе, Ленинграде (скульптурная отделка зданий), Мисхоре, Тамани, Полтаве, многих городах Эстонии, работал, но не закончил величественные памятники в честь 300-летия дома Романовых (Кострома) и "Военная история России" в здании Военно-Морского музея в Петербурге.

История создания памятника затопленным кораблям неизвестна. Авторство Адамсона установлено только в 1949 гя и только по сведениям самого автора: в 1907 гя он писал список своих работ для представления своей кандидатуры в академики АХ. Создавался памятник, как и все в этот период, к 50-летию обороны по заказу специальной строительной комиссии. Писали в 1905 гя об этой комиссии и юбилее очень мало. Сначала юбилей был перенесен, а затем отменен вовсе. Может быть комиссия была городской?

О бюсте Остен-Сакену пишут нечасто, а он тоже был по-своему интересен. Место было выбрано очень удачно - рядом с мысом, откуда начинался гигантский наплавной мост на Северную сторону и надпись на памятнике гармонировала с этим событием: "Во время геройской защиты Севастополя граф Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен состоял начальником гарнизона города. После переправы под личным его предводительством достославных защитников по плавучему мосту он последним оставил город 28-го августа 1855 года".

Бюст был изготовлен по просьбе Горуправы в Петербурге скульптором Поповым, а пьедестал был изготовлен мастером Дегаудензом. Проект памятника принадлежал севастопольскому художнику Валентину Августовичу Фельдману, классному художнику, архитектору. Кстати, по его же проекту строился и Дворец Главного командира ЧФ и портов на Чесменской, там, где теперь размещается штаб флота.

На городском кладбище г.Пярну я долго искал могилу Адамсона, хотя место знал точно: несколько человек упорно показывали мне на одну и ту же поляну. Оказалось, что это очень красивая мраморная плита, врытая вровень с землей.

Примерно в то же время был сооружен и каменный мостик, который так любят севастопольские фотографы-профессионалы. Это, пожалуй, самый выигрышный фон в их трудной и опасной повседневной работе. (У меня хранится открытка 30-х годов нашего 20 века, на обратной стороне которой карандашем сделана надпись: "Это то замечательное место и единственное, где околачиваются все севастопольцы, в том числе и я. Надо сказать, оно мне надоело довольно таки порядочно").

Но этот мост не всегда был таким, как мы привыкли его видеть. В севастопольской картинной галлерее хранится альбом рисунков Михаила Николаевича Протопопова и в нем на двух соседних листах изображен мостик в 1900 году, деревянный, простой и в 1905 г., нынешний, выполненный по проекту городского техника Ивана Матвеевича Вербицкого.

В прошлом Приморский бульвар был также известен своими купальнями, дорогими и грязными. Это была одна из любимейших тем всех без исключения местных газет. В отличие от "простого"народа, купавшегося там, где его застала жара и желание, "чистая" публика требовала для себя оборудованных купален. Такие купальни были рядом с Графской пристанью и на набережной Артиллерийской бухты, но так как у Управы руки не доходили до таких мелочей, то купальни обычно отдавались в аренду, на откуп. Впервые эти купальни были сооружены в 1885 гя и первым известным мне монополистом была жена колежского ассесора (то бишь майора - в соответствии с "табелем о рангах") Александра Федоровна Нельговская. В наше время на этих местах стоят стадион "Водник"и летний бассейн с "лягушатником".

Нельзя в заключение не рассказать о некоторых моментах культурной жизни на бульваре. Из предыдущего уже ясно, что бульвар был даже не центр города, а его сердце, особенно после того, как на центральной клумбе над фонтанчиком появилась плакучая ива. Я не уверен, что это была именно ива, но многие старожилы пытались меня в этом убедить и преуспели. Теперь это сердце за старостью вырвано, а новое не посажено и Примбуль как-то сразу осиротел и опустел, несмотря на множество народу. И только в центре, на круговых скамейках, изредка посиживают старички и может-быть вспоминают блистательное прошлое этого уголка.

А традиции посещения Примбуля и поведения на нем были очень прочны еще и в 50-х годах нашего времени. Конечно, вряд ли кто-нибудь из нас был очевидцем и помнит первые велосипедные гонки на бульваре, состоявшиеся летом 1886 г., в которых приняли участие члены первого в Крыму "Велосипедного общества спортсменов-любителей" на велосипедах в 54 дюйма (очень интересная классификация). Первым на дистанции в полторы версты оказался некто Гвоздаков со временем 5 мин 14 сек, вторым был уже известный нам Бакановский, отставший всего на одну секунду. Это получается один километр за три минуты и 17 секунд, т.е. норму ГТО для мальчиков 8- классов в беге на один километр они выполнили. Вероятно, Гвоздаков победил благодаря лучшему велосипеду - "Кенгуру", в то время как Бакановский истязал "Русский клуб". Все остальные участники, выступавшие на "Универсалах", позорно отстали.

Вообще все интересное, что происходило в городе, так или иначе связано с бульваром: в марте 1893 г. это были демонстрационные полеты Шиделкевича на воздушном шаре, летом 1910 г. Станислав Дорожинский - лейтенант, пилот аэроклуба - на "антуанетте" целых 20 минут продержался над бухтой и восхищенные севастопольцы поднесли ему серебрянный жетон, по форме напоминавший университетский ромб. А еще интереснейшее представление разыграл на бульваре в июле 1917 г. Владимир Дуров и красочно описанное в "Жупеле". Во главе звериной процессии шла знаменитая свинья, выкрашенная в зеленный цвет и украшенная цилиндром с надписью "Ленин". За ней собачки везли тележки с отчаянно кричащими попугаями, а на клетках было написано "большевистские агитаторы". Потом уже этот основательно переделанный эпизод использовался советской историографией с прямо противоположным смыслом. Сохранился только цвет свиньи и цилиндр.

Время от времени на бульваре исправлялись кое-какие мелкие детали оформления чисто внешнего, не менявшие привычного облика Примбуля. Так, например, к лету того же 1905 г. на бульваре были устроены на подходах к мостику "роскошные гроты", обсаженные цветами, произведена значительная подсадка деревьев и кустарника, "шоссированы" главные аллеи и, самое главное, поставлены новые "изящного типа столбы для электрического освещения взамен обветшавших старых деревянных общим числом 16 и столько же фонарей железной работы".

А не пора ли уходить с Примбуля? Куда прикажете? Наверное, лучше напротив, на Мичманский бульвар.

Мичманский бульвар

Прямо напротив главного входа на Примбуль, на другой стороне Нахимовского проспекта расположен вход на Мичманский. Интересно, почему он назывался бульваром? Ведь на этом месте никогда не было батарей.

Первым его названием (1857) было "Маленький". Собственно, тогда все можно было назвать маленьким на фоне бухт и окружающих почти безжизненных холмов. Он и сейчас маленький, например, по сравнению со зданием горисполкома.

Существовал бульвар задолго до Первой обороны. Еще в 1836 г. было заявлено "о приведении севастопольского бульвара в улучшенное состояние". Место было выбрано со вкусом. С плоской вершины открывался чудесный, ничем не заслоняемый вид на бухты, внутренний и внешний рейды и на весь небольшой еще город, лепившийся к подножию бульвара. В 1834 г. здесь был сооружен первый памятник Севастополя - Казаркому. "Потомству в пример".

Самый первый план бульвара, который мне удалось разыскать в Центральном Военно-морском архиве Ленинграда, очень любопытен. Устроителям бульвара удалось остроумно решить сложную задачу - как при малой площади осуществить достаточной длины аллеи для прогулок. Их конфигурация сохранилась до сих пор.

С Нахимовского проспекта на бульвар вели красивые каменные ворота, существовавшие еще в 1889 г., и широкая лестница. С южной стороны, т.е. со стороны Чесменской улицы, садовые ворота одно время были украшены скульптурами львов, предназначенными для Графской пристани. Третий вход на бульвар шел от Морского собрания.

На немногих сохранившихся снимках и рисунках несколько выше памятника видна ротонда - прелестный домик, чем-то напоминающий миниатюрный средневековый замок, но не у нас. В голову сразу приходят мысли о мушкетерах, свиданиях, шпагах...

Первые упоминания о бульваре в периодической печати относятся, вероятно, к 1882 г., когда впервые упомянут был "бульвар рядом с Петропавловской улицей". В апреле 1883 г. появилось сообщение о том, что содержатель буфета Севастопольского Благородного собрания г-н Данцигер открыл на бульваре ресторан "Бекешка", а годом позже - что в ротонде располагалось Благородное собрание. В том же году рядом, под горою, возвели и деревянный театр Томского, "театр на бульваре".

В ротонде часто устраивались различные торжественные предприятия вроде обеда (естественно, по подписке) в честь покинувшего свой пост бывшего градоначальника в 1883-гг вице-адмирала Ивана Григорьевича Руднева, состоявшегося в августе 1885 г. Подобные чествования устраивались постоянно и часто и приятно разнообразили бедную на развлечения провинциальную жизнь. Можно вспомнить и русский хор под управлением Штальмана, и дебют квартета А. Владимирова, и маскарады устроителя С.Петрова. А однажды в ротонде временно пребывал музей Шульца: мумия, сиамские близнецы и пр., и пр.

Примерно в те же годы на бульваре разместили стрельбище морского ведомства (в 1945-гг я сам учился там стрелять из отцовской "Беретты"), а сам бульвар стал называться "Бульваром Севастопольского Благородного собрания". Постоянно работал буфет (шашлыки, чебуреки, холодные закуски), по четвергам и в праздники здесь выступал хор военной музыки при платном, за 5 коп, входе. Деньги шли на содержание бульвара и отчасти на вознаграждение музыкантам.

Летом 1891 г. на Мичманском началась новая жизнь - ежедневные "гуляния с увеселениями"для нижних чинов, но длились они недолго: уже в 1894г ротонда и буфет "за ненадобностью и ветхостию" были разобраны и более не возобновлялись. Правда, в 1896 году Морское ведомство выделило 16000 руб. на переустройство бульвара для нужд членов Морского собрания на летний сезон. Предполагалось устроить ротонду (опять!), кегельбан и пр., но результаты мне неизвестны.

С южной стороны к бульвару от Екатерининской ул. шел довольно крутой подъем - Новая ул., он же Никольский пер. - нынешний Мичманскмй спуск. Летом 1896 г. его замостили по всей длине до Морской площади и Адмиральской улицы и возвели оградную стену. На спуске, сразу за воротами (Мичманский спуск 4), к 1908 г. была сооружена сигнальная мачта штаба флота. За забором с двумя входами в помещении мачты находились также казенная квартира адъютанта Главного командира и заведующего землями Морского ведомства.